Ах, музыкальные крючки, Кому звеним, кого хороним?! Ах, барабанные смычки, Зачем мозолите ладони?! Зачем, взволнованно в кулак Сжимая тоненькие перья, Вы поднимали пестрый флаг И пели песенку о вере? Кто вам поверил?... Гитары трогали в ночи, Внушали скрипочкам сомненье, Играли в ма-а-аленький оркестрик Под ненадежным управленьем. В дорогу звали трубачи, Мелькал платок тамбур-мажора, Но ни разу, черт возьми, Не бывало дирижера. Дирижера, дирижера Не бывало никогда! Но зато, но всегда, но всегда: Тра-та-та-та Тра-та-та-та Тра-та-та-та-а-а... Оркестрик, скрипочка, трубач -- Один, другой, а вон -- уходит, Но все время по земле Барабанщики проходят. Через горы и леса, Пробиваясь сквозь туман, Вот еще один идет, Бьет в знакомый барабан. Он стучал: "Пора сказать Всем отчетливо и внятно! Кто там рвется впереди -- Неужели непонятно?! Только надо подойти, Может, капельку поближе, И тогда-то уж меня Обязательно услышат!" Он стучал, стучал, стучал! (даже палочки сломались.) Но никто не выходил, Только дворники смеялись. И, подвесив барабан, Он стучал в него ногой, И, отчаявшись вконец, Барабанил головой. Не пускали во дворы -- Он носил его по крышам, Он стучался с ним в окно, Но никто его не слышал, Потому что, сделав круг И присев за фортепьянчик, Все играют и поют: -- "Иде ж ты, иде ж ты, барабанщик?" И не слышат, и поют, и играют: Ля -- ля -- ля!... -- Вы, кажется, что-то сказали? Ах, вот оно... Вы не поете... И ничего не слыхали... Не курите и не врете, И в доме нет даже гитары... (случится ж такое в Аркадии!) Что-что?... А-а-а... Ну, конечно, Вы правы -- Наверно, играло радио...